в какой-то момент и надолго, я забыла, что такое точить слово. когда-то я любила писать текста, придавать форму и цвет абстрактным образам из чертогов моего разума.

на какой-то момент жизни я настолько потеряла себя, что жила жизнью-плацебо. безвкусной, вторичной, лишь аллюзией на настоящую жизнь. в какие-то моменты начинаешь нагло лгать самому себе в глаза, перемывать свои же кости, искать врагов, которые могут эту ложь раскрыть.

в какой-то момент жизнь превратилась в лимбо. грехопадение/индульгенция/очищение на репите. куча гноя. больные раны. поделиться с другими? ха, из фурункула лавиной!

в какой-то момент понятия "воля" и "ценности" стали лишь отголосками общественных стандартов. они стали чуждыми, дикими, мелькали лишь фоновыми оповещениями в закоулках сознания.

мне кажется, возвращаясь к оттачиванию непокорных слов русского языка, я возвращаюсь к себе.

вот уже сутки как я призналась важному человеку в измене. я не знаю, что мне делать. я не могу найти себе места.

он дал мне достаточно надежды на прощение, но часть меня все равно сомневается. я очень не хочу его терять.

реву уже второй час. эти слёзы бессмысленны. они не могут стереть мой уродливый поступок, не могут передать мои реальные чувства другому человеку, чтобы он понял глубину моего раскаяния и искренность слов о любви.

я не знаю, что мне делать, кроме как ненавидеть себя всю эту ночь.

видимо, в этом тлоге это будет самая частая тема.

такой милый мальчонка, сыплет улыбкой и милейшим образом, если можно так говорить, по-хамски заигрывает. я так скучаю по таким моментам, когда в компании незнакомых самцов трипуешь в поисках того, с кем можно провести сей вечер, закончив его страстным перегарными поцелуями, а, быть может, и чем-то ещё из возможных вариантов. скучаю, хотя обрела взамен нечто большее -- человека важного, ценного. так тяжело было сдерживать себя, когда он обнимал меня под бок или отвечал на мою задирчивость той же монетой. но окончилось все обычно: пиво, сигареты, разговоры, пожать руку на прощание, хотя мы скорее всего больше никогда не увидимся.

и как меня всегда тянет на этот типаж: сквернословный бэд-бой с сомнительной репутацией и не менее сомнительным родом деятельности, а под этой скорлупой клише - обиженка-сиротка, и якобы нежное создание.

иногда очень легко не срываться за черты пути социально одобряемого, даже и сам лихо клеймишь: то шлюха, этот алкоголик, они наркоманы, а этот тунеядец и бездарность.

ежишься от фотографий с чьих-то вписок, какой-то по-школьному мерзотной грязи, ревущей как драная собака с этих изображений.

рокот поднятых бокалов, кто-то отчаянно в третий раз доносит до тебя мысль, которую даже и не может выразить, падают с ног, звон пьяного смеха, языки, руки по одеждам трепещут. и вот, понимаешь: чем же ты лучше, чем остальное тряпье? допиваешь бокал и садишься в угол, надеясь, что утро не нагрянет.

и что больше никогда не будет этого желания согрешить, соврать, угореть - ведь осуждение чужое и собственное как сила трения не позволяет никому скользить свободно. нет никакой свободы.
зато есть понятия: иждивенец, алкоголик, курильщик, странный, скучный, шлюхан, быдлан, зануда, лжец, эгоист, лицемер.

дело совершенно не в опавших листьях, дело в безысходности чертог этой страны. на учёбу, на работу, в лабораторию, бытовые дела, а денег всё равно нет. всё равно не хватает.

что за дрянь, что приходится из кожи вон лезть, лишь бы уехать отсюда подальше.

все попытки тугие в этом городе.
в последние дни мне так хотелось плакать, так горевала, то ли от злобы к себе, за то, что не вписалась в правила игры нашего социума, то ли от злобы на мир, потому что так несправедлив в своих догматах. выживание здесь лишает удовольствий. и не только тех грязных, от которых так нас уберегают матери, но и даже воспаренно-невинных, когда ты желаешь просто испытывать нечто безобидное, но в наших условиях то безобидное является самой жестокой и безжалостной вещью на свете. человек человеку волк - это правда так. он сам себя лишает любви и уважения, он всегда готов грызть глотки, лишь бы самому так не страдать от варварских условий игры.
так и хочется потом извиняться перед всеми: перед ними, перед собой, перед верными друзьями дней своих суровых. возможно и этого счастья бы хватало, если б не надо было наверх жрать все это дерьмо.

щёлкнуло

хорошая новость кровью пролилась на мои одежды. я вам точно скажу, что взрослая жизнь -- тот ещё паскудный зашвкар. поликлиники, тц, магазины, университеты, работа, зарплаты, деньги, скидочные карты, проездной, набухшая косметичка-гигиеничка, 0,75 воды, калории, книги в метро, цены на презервативы, концерты, бары, подворотни, мода, коммуникация, отношения, ежедневники, списки дел, заметки, напоминания, готовка, записная книжка с рецептами, полив растений и земля для улиток. а самое главное - гипертрофированные амбиции и потребности наперекосяк срезаются пустым кошельком и 24 часами в сутки.

но все будет хорошо. я справлюсь. разложена кровать, лежат задания по иностранному, играет splashh - comfort. мутный и холодный день остается за оконным стеклом.

мне бы только одну радостную новость, да и чтоб наверняка, тогда я буду готова свернуть горы и выжать из них реку воды.

идет 11 число. нет времени на медленные переходы. требуется большой и резкий скачок, чтоб раз - и выполнено. учеба не будет ждать, как и мой расползшийся от литров пива живот, как и поблекшая рыжина головы, как и невоплощенные идеи и фантазии.

даже из-под крыла протеже была заметна грузноватая фигура, обладатель красивой чёрной шевелюры и по-пьяному глупой ухмылки. и что же тут говорить? такой спокойный, всё ухмыляется, потягивает водку из пластикового стакана. даже на трезвый ум приходила идея покрутиться вокруг, да немного поухмыляться в ответ, только с более похотливо-хитрым таким оттенком. а руки сами цеплялись за протеже: как будто само тело говорило, что нельзя, не здесь, не при таких обстоятельствах, да и вообще…

кратко: всё равно зацепила на крюк. не знаю, как именно поступать, не хочу влипать в истории, которые того не стоят.

когда мне исполнилось 18, то до меня далеко не сразу долетело осознание вступления во взрослую жизнь. сперва я всё ещё надеялась, что цифры, годы, гражданские права - что всё это ни на что не влияет.

и вот, на днях я шла по дворам своего района с целью купить подруге тест на беременность, размышляла о том, что как было бы хорошо остаться наедине со своим протеже для долгих плотских утех, думала о том, что это будет прекрасный метод отвести душу и поблагодарить его за то, что он согласился оплатить мой штраф за распитие в общественном месте. так вот, эти мысли, которые шли образами и будоражили сознание прервали дети, которые назвали меня тётей. когда я вошла в аптеку, то поняла, что давно нет моего юношеского страха перед клерками, что я не стесняюсь и не задумываюсь о впечатлении, которое у них остается обо мне. и правда, зачем? они ведь не запоминают меня, также и в моей собственной памяти их лица размыты и различить можно лишь цвет волос и оттенок кожи.

к вечеру я узнала, что подруга моя беременна. мы сидели и пили дешевое пиво в забегаловке, где не было ни одного существа, которое не было бы мужчиной-алкоголиком за сорок. к вечеру мы сидели по обычаю на гаражах с нашими протеже и прочим самцовым сбродом, она пила экстренные контрацептивы и щедро запивала крыницей моцной. реанимировав и оттащив её невменяемо-пьяное тело домой, дальше пошло что-то там о наркотиках, не вдавалась в подробности. тем вечером они меня мало интересовали, да и хотелось уже прибыть домой. пообжимавшись с обкуренным протеже, я пришла домой.

с того дня до меня дошло: взрослая жизнь началась, а как с ней обращаться мы еще не знаем. через три месяца мне будет 19. видимо, настало время учиться.

забавно, как многие вещи возвращаются на круги своя. как одни и те же мысли ввинчиваются в голову и водоворотом нагнетаются снова и снова. вычерчиваешь знакомые с ранних лет линии и снова обводишь их, создавая жирный контур. да, та самая зона комфорта. граница эта зияет и режет глаз: прежние, о боги, нет! даже давние, считать уже можно родственные, обещания, кипа невыполненных планов. а все эти мечты и фантазии лишь на бумаге…
можно уже строить из этого дерьма бумажный дом и поджечь его вместе со своим страхом, ленью и излишней осторожностью, что так долго стояли на пути. я обещаю себе каждый раз чистый лист, и вот…
на нем опять точно выведен старый контур -- одно и то же.